В общей сложности Голубев проговорил с Иваном Степановичем больше часа. На все вопросы тот отвечал обстоятельно и так спокойно, что казалось, будто говорит он не о родном отце, а о совершенно постороннем человеке, которого ненавидит всей душой, стараясь, правда, не показать эту ненависть. О покупке Барабановым машины и об убийстве пасечника Иван Степанович, судя по его ответам, ничего не знал.
Одно только насторожило Голубева: Екашев-сын так ни разу и не спросил, что это вдруг милиция заинтересовалась его отцом?.. Невольно напрашивался вывод: или Иван Степанович настолько сдержан, что не позволяет себе задавать вопросы сотруднику милиции, или осведомлен обо всем происшедшем ничуть не меньше этого сотрудника…
С кирпичного завода Голубев направился на железнодорожный вокзал, чтобы узнать — не замечали ли там дежурные в последние два-три дня каких-либо подозрительных приезжих лиц? Ничего заслуживающего внимание он на вокзале не узнал и на попутной машине доехал до райотдела.
Погода портилась. К шести вечера, когда в кабинет внезапно вошел Бирюков, сумерки сгустились уже так, что Голубев сидел при включенной настольной лампе.
— Информцентр УВД прислал справку о судимости Репьева? — спросил Антон.
— Так точно, — Слава достал из сейфа отпечатанную на машинке страницу. — Оригинальная судимость…
Бирюков внимательно прочитал текст — официальное сообщение полностью подтверждало то, что рассказывал Бирюкову-старшему сам Репьев.
Разговорились. Антон заинтересовался было ранением руки Ивана Степановича, но, подумав, сказал:
— По-моему, Иван в этой истории сбоку припека. Кстати соседа-буяна за шуточки с ножом привлекать надо. Но сейчас меня другое беспокоит… — Антон поднялся и заходил по кабинету. — Скажи, Слава, в районе есть уголовник по кличке «Шуруп»?
— Первый раз такую кличку слышу.
— Я тоже. Давай вместе соображать. Может, какой-нибудь Шурупов есть?
Голубев задумался:
— Нет Шурупова… Винтиков есть!
— Черный, здоровый?
— Наоборот. Беленький сморчок-карманник.
— Не тот. Еще?..
Слава по памяти перебрал все знакомые фамилии привлекавшихся в последнее время по уголовным делам, но ни одна из них не подходила, чтобы стать производящей для клички «Шуруп», Начали прикидывать от обратного — опять ничего не получилась.
После получаса бесплодных догадок Бирюков сел к столу и, глядя на Голубева, сказал:
— Ладно, Слава, давай подумаем, кто мог организовать провокационный звонок в Серебровку? У Ивана Екашева есть квартирный телефон?
— Да. Я вначале обнаружил его в телефонной книжке — Екашев И. С., потом уточнил у наших паспортистов.
Антон взял телефонный справочник. Отыскав фамилии, начинающиеся с буквы «Т», проговорил:
— Может, и у «пани Моники» есть телефончик…
— У кого? — не понял Слава.
— У одной из знакомых Барабанова, — Антон быстро прочитал короткий столбец фамилий и словно удивился: — Есть! Тузкова М. Л., улица Целинная, двадцать четыре, квартира восемь. И номер телефона, пожалуйста…
— Майя Тузкова? — спросил Голубев.
— Она. Лаборанткой на элеваторе работает. Знаешь?
— Не только Майю, но и самого Тузкова — бывшего ее мужа, который повесился, знал.
— Повесился?.. Как?
— Довольно оригинально. Пьяный забрался в платяной шкаф, в современных квартирах ниши такие есть с дверками. Спрятался Тузков туда и на шелковом галстуке… Ушел, как говорится, в мир иной.
— Причина?
— Белая горячка. И воровал.
— Как Майя к этому относилась?
— Прятала краденое. — Слава оживился. — Однажды додумалась тайник в Госбанке устроить. Она там тогда работала. Туфли и золотой браслет в служебный стол замкнула. Больше месяца мы их искали, пока мне в голову не стукнуло на работу к Майе заглянуть. Только присел к ее столу, она и обомлела. Сам Тузков по этому делу полтора года ИТК получил, а Майя столько же схлопотала условно. Из Госбанка ее, конечно, уволили, и она устроилась на элеватор. Между прочим, после судебного процесса в районной газете был напечатан фельетон моего собственного сочинения под детективным заголовком «Тайник в Госбанке».
— Ух ты, детективщик, — Антон улыбнулся. — А как теперь Тузкова?..
— По уголовным делам больше не проходила, но с друзьями бывшего мужа, по-моему, общается. Недавно в ресторане видел с Сашкой Бабенко.
— Кто это такой?
— Похлеще карманника Винтикова. Из неполных тридцати — десять лет провел в местах не столь отдаленных.
— Как выглядит внешне?
— Черный… Здоровый…
— Кличка?
— До судимости был «Шуровоз», в колонии могли перекрестить.
— «Шуровоз», говоришь?.. — Антон вдруг нахмурился. — Значит, Шура… Шур… Шуруп, а?..
— Вполне возможно! — подхватил Голубев, на секунду задумался, заглянул в раскрытый телефонный справочник и торопливо выпалил: — Смотри, Игнатьич!.. Тузкова живет в том же доме, что и Иван Екашев. У нее восьмая квартира, а у Ивана — шестая…
Антон Бирюков прекрасно понимал, что многие события и факты, кажущиеся поначалу необъяснимыми совпадениями, на самом деле закономерны и объяснимы. Надо только настойчиво и быстро искать ту невидимую нить, которая впоследствии увяжет все «случайности» в единую логическую цепь.
— Не Сашку ли Бабенко успокаивал Иван Степанович, когда руку поранил? — неуверенно произнес Голубев.
— Может быть. Еще?..
— У Тузковой и Екашева на квартирах есть телефоны. С любого из них Майя и Иван Степанович, сговорившись, могли без свидетелей «разыграть» Барабанова с покупкой машины.